В.А.Иванов (1886-1970)- востоковед-иранист,выпускник Царскосельской Николаевской гимназии 1907 года.

Публикуемые ниже материалы заимствованны из cтатьи "Автобиографическая справка Владимира Алексеевича Иванова" (предисловие, публикация текста и примечания О.Ф.Акимушкина), опубликованой в журнале "Петербургское востоковедение, вып. 10 (2002)" и на
сайте СПб филиала Института Востоковедения РАН.

Публикуемая ниже "биографическая записка" была написана лично В.А.Ивановым - выдающимся отечественным востоковедом-иранистом, всемирно признанным знатоком исмаилитского движения, который заложил своими трудами прочную научную базу исследования истории и философии исмаилизма. Мысль предать гласности биографию маститого ученого, тем более написанную им собственноручно, родилась у меня уже давно. Но утвердилась она лишь в последнее время в связи с настоятельными просьбами моих коллег в Санкт-Петербурге и Москве, знавших о наличии у меня материалов о жизни В.А.Иванова и, как правило, не располагавших сведениями (даже сколь-нибудь точными) о жизненном пути и научной деятельности этого неординарного, умного и весьма критичного человека. Я решился на этот шаг еще по двум причинам. Во-первых, у меня сложилась достаточно регулярная переписка с В.А.Ивановым в течение 1966-1970 гг. (31 письмо, последнее из которых датировано 9 мая 1970 г.) и, во-вторых, так случилось, что я, видимо, оказался одним из тех немногих людей, которые лично встречались с ним в 1966 - 1968 гг. (причем неоднократно) - во время моих служебных и научных командировок в Иран.

Оценка трудов В.А.Иванова и его громадного вклада в научное изучение истории исмаилизма и философского наследия этого религиозного течения не входит в мою задачу хотя бы потому, что все это далеко выходит за рамки моей компетенции. Именно поэтому я ограничился публикацией "биографической записки" и некоторыми примечаниями к ней, которые мне показались необходимыми. Наконец, еще несколько пояснений: В.А.Иванов переехал из Бомбея в Тегеран (1959 г.), где ему решением Совета университета были предоставлены две небольшие комнаты на втором этаже Университетского Клуба, в котором обычно жили приглашенные иностранные профессоры. Лекций он не читал, но проводил занятия по исмаилитской тематике с аспирантами из Польши, Японии, европейских стран. В 1968 г. тогдашний шах Ирана наградил его орденом за выдающиеся успехи в изучении культуры и философии Ирана.

B.А.Иванов скончался в Тегеране 1 июня 1970 г. В связи с его кончиной были напечатаны следующие некрологи и отклики: 1) [Ирадж Афшар] Владимир Иваноф // Рахнаме-йе кетаб. Техран, 1349 [1970] No 5-7. С. 469-471; 2) Daftary F. Bibliography of the Publications of the late W. Ivanow // Islamic Culture. 1971. 45. P. 55-67; 3) Daftary F. W. Ivanow. A Biographical Notice // Middle Eastern Studies. 1972. 8. P. 241-244; 4) Fyzee A. A. Wladimir Ivanow (1886-1970) // ASB. Vol. 45-46 (1970-1971). No. 5. 1974. P. 92-97; 5) Фархад Дафтари. Владимир Иваноф. Остади дар исма'илиййе-шенаси (Владимир Иванов, мэтр исмаилитских штудий) // Айанде. Техран. 1362 [1983] 9. No 8. C. 665 - 674; 6) Шариф Хусейни Касеми. Фехрест-е асар-е Иваноф (Список трудов Иванова) // Канд-е парси. Дели. 1986. С. 165-187.

ИВАНОВ ВЛАДИМИР АЛЕКСЕЕВИЧ
Краткая справочная биографическая записка

Примечание. В этом, 1966 г., мне исполняется 80 лет. Хотя удалось сохранить достаточно энергии и трудоспособности, организм неизбежно слабеет, и налетевшая случайная болезнь может привести к концу. На случай, если будет найдено желательным напечатать мой некролог, как старого сотрудника Азиатского Музея, эта записка предлагается как перечень фактов. Цифры в скобках указывают номера в прилагаемом списке печатных работ.

Биографические сведения. Родился в С.-Петербурге 3 ноября (нов[ого] стиля) 1886 г. Отец - Алексей Андреевич Иванов, военный врач, дед - Андрей Александрович Иванов, учитель. Мать - Мария Филипповна Марченко, бывш[ая] слушательница Высших (Бестужевских) женск[их] курсов, учительница. Образование: Царскосельская гимназия (зол[отая] медаль), 1907. Факультет Восточных яз[ыков] СПб Университета, 1911. (Позже, 1916,) выдержал экзамен на степень магистра ("кандидата") перс[идской] словесности.

В 1911 г. поступил на службу в Учетно-ссудный банк Персии (отд[еление] Государственного банка), назначен пом[ощником] управл[яющего] Бирджандским агентством. В апреле 1913 г. переведен в Керманшах. В январе 1914 г. вышел в отставку.

Путешествия и собирание рукописей до "Бухарской коллекции" 1915 г.

1910 г. Командирован Факультетом в Персию (Энзели, Тегеран, Исфахан, Мешхед), возвр[атился] через Туркестан.

1911 г. Поездка в Мешхед. 1912 г. Поездка в Бирджанд. Собрано несколько рукописей. Послал колл[екцию] в Этногр[афический] музей. Изучал местн[ые] говоры (59). Собирал образцы народн[ого] творчества (59 - 69, 70). Исмаилиты.

Апрель 1913 г. Дорога от Бирджанда до Керманшаха через пустыню: Табас (62), Анарак, Наин (61), Исфахан, Гульпаеган, Хамадан, Сенендедж, Керманшах. (Курдские наречия.)

1914 г. Керманшах - Багдад. По Тигру до Басры, морем до Карачи и Бомбея. Калькутта (Бенгальское Аз[иатское] о[бщест]во, осн[ованное] 1786). В июле выехал в Бенарес, Лакхнов, Агру, Дехли, Амритсар, Лахор, Мультан, Хайдарабад, Аджмир, Карачи (началась война). Собрано несколько рукописей и целый ящик литографированных изданий на перс[идском] яз[ыке], урду, хинди - народная литература, стихи, переводы с санскрита и т. п. Книги были посланы через Коломбо и Владивосток на имя [Азиатского] музея.

На пути из Индии, через Бушир, провел два с половиной месяца в Ширазе, где приобрел порядочную партию хороших рукописей. Все это поступило в [Азиатский] музей и было "поступлениями до Бухарской коллекции".

Бухарская коллекция 1915 г.

Вернувшись в СПб [Санкт-Петербург] - тогда уже Петроград - в последних числах 1914 г., я был с 1 января принят К.Г.Залеманом в качестве временного сотрудника [Азиатского] музея, а в конце апреля мне было предложено поехать в Бухару для сбора рукописей. Пробыв там до конца года, собрал более [с. 2] 1040 томов, литературу бухарских евреев, коллекции для Этногр[афического] музея, и др.

На военной службе, 1916 г.

В феврале 1916 г. был призван для отбывания воинской повинности в качестве "ратника ополчения второго разряда" и назначен переводчиком при Иностр[анном] Отдел[ении] Гл[авного] Управления Ген[ерального] Штаба в Петрограде. Одновременно продолжал работу в Аз[иатском] м[узее] в ночные часы (8 - 12), работая над описанием рукописей, особенно исмаилитских, привезенных с Памиров покойным И.И.Зарубиным. Впоследствии, в Индии, нек[оторые] из них были мною изданы и переведены (2, 8, 13, 16). В августе 1917 г. был откомандирован в распоряж[ение] Мин[истерства] Иностр[анных] Дел, продолжая работу в Аз[иатском] муз[ее] до 15 мая 1918 г., когда был командирован в Бухару с поручением собирания рукописей, а в случае крайнего обесценения денег, собирания материалов для изучения ягнобского наречия. Ни тем, ни другим заняться не пришлось ввиду начавшегося басмаческого движения. Чтобы использовать полученную командировку, решил поехать в Персию, до которой было так близко. Получил дипломатический паспорт от Советского Представительства в Бухаре и выехал 3 июня 1918 г. в Персию.

Персия, 1918 до ноября 1920 г.

Перспективы в Персии представлялись безотрадными. Русские деньги, которых оставалось очень мало, окончательно обесценились (стакан чая с сахаром стоил 15 рублей). Работы найти было невозможно, страна только что пережила страшный голод в 1917 г. Русские, отрезанные от России, жили, продавая свое имущество. В августе, однако, нашел урок, к детям, за стол и комнату, в Себзеваре, где и прожил до марта 1919 г., продолжая безнадежные поиски работы. Выручил случай: Британское Правительство Индии решило двинуть в Персию отряд (East Persia Expeditionary Force, Quetta Devision (tel. "Malmissforce")) для патрулирования Персо-Афганской границы, через к[оторую] проникали в Афганистан, на границу Индии, германские и турецкие шпионы и агитаторы. Я предложил свои услуги, но получил отказ. Но потом, по распоряжению ген[ерала] Диксона, командира сообщений, большого русофила, был принят переводчиком в отдел транспорта и фактически заведовал 5000 верблюдов и 1000 лошадей и мулов, нанимавшихся на месте. Это не только обеспечило меня, но и дало много возможностей изучения местных крестьян и кочевников (курды, турки, афганцы, берберы и т. п.). Было достаточно свободного времени (2 - 4, 6, 57, 58, 60, 62), к [статьям, которые] были напечатаны позже. Жил на выдаваемые хорошие рационы, копя жалованье для будущего.

Индия

В сентябре 1920 г. пришел приказ об отозвании и расформировании отряда по возвращении его в Кветту. Я оставался на службе до расформирования 13 ноября 1920 г. Мне было дано разрешение остаться и искать работы в Индии, и я поехал в Калькутту, где получил работу по каталогизации большой старой коллекции перс[идских] рукописей (пять томов, объемом ок. 2530 стр. - 50 - 54) и напечатал ряд статей (56, 62, 63, 70 - 72). Был несколько раз командирован в разные части Индии за книгами, в 1928 г. в Персию (Бушир, Шираз, Техран, [с. 3] Мешхед, Дуздаб (теперь Захидан). Всего было собрано более 1500 т. По поручению Мак-Гилл'ского Унив[ерситета] в Монреале, Канада, собрал большую коллекцию рукописей и п[ечатных] книг по медицине, и небольш[ую] коллекцию общего характера, для которой составил каталог (до сих пор собираются печатать). Весной 1930 г., в связи с обострением Индусо-Мусульманской склоки, Индусская партия в Бенг[альском] Аз[иатском] о[бщест]ве настояла на прекращении работы над мусульманскими рукописями, и моя работа оборвалась. У меня было два предложения в мус[ульманских] княжествах - Бхопал и Хайдарабад (Декканский). Но Бхопальский Навваб был банкротом, а сказочный богач Хайдарабадский Низам был против каталогизации, боясь, что выплывут его проделки с редкими рукописями, к[оторые] он присвоил.

Бомбей, 1931 г., специализация по исмаилизму

Уже в ранних моих попытках исследования суфизма я замечал, что многое в нем "упирается" в явные влияния исмаилизма, а потому очень им интересовался. Но это оставалось запретной областью из-за строгого соблюдения запрещения объяснять что-либо и показывать религиозную литературу посторонним, под страхом исключения из секты. Рукописи, купленные давно у Руссо и много позже привезенные Зарубиным, были все, что имелось в Аз[иатском] музее по исмаилизму. Но мировая война и революция в России многое изменили вообще и в психике сектантов разных толков в частности. Суфизм в Персии, прокурившейся опиумом, был просто вышвырнут, и безнадежно дегенерировал в суннитских странах. Легендарные "ассасины" стали просто лавочниками. Их глава, о к[отором] рассказываются всякие сказки, покойный Агахан развил энергичную политику просвещения и модернизации своей паствы, чтобы сделать ее жизнеспособной в быстро изменяющихся условиях. Другой толк, Бохра, был охвачен мощным движением протеста против паразитической политики их прогнившей клики духовенства, которое было принуждено пойти на большие уступки требованиям секты.

Все это радикальным образом изменило положение и, что было более всего важно для меня, открыло возможность добывать запретные исмаилитские рукописи. И я "бросился" их доставать и изучать.

Еще во время моей поездки в Персию в 1928 г., через Бомбей, я вошел в контакт с тамошним "центром", и т. к. я уже имел неск[олько] работ по исмаилизму (1-5), был принят любезно и получил интересную рукопись, к[оторую] потом издал и перевел (36).

Когда кончилась моя работа в Бенг[альском] Аз[иатском] о[бщест]ве и ничего не вышло в Хайдарабаде и Бхопале, я предложил свои услуги для организации систематического изучения исм[аилитской] истории и философии. Мое предложение было охотно принято, и, переехав в Бомбей, я с 1-го января 1931 г. начал свою работу.

Я предложил официально создать научную организацию, для того, чтобы не дразнить фанатичных гусей, под "нейтральным" названием "Ассоциации для изучения Мусульманства" (Islamic Research Association). Оно продолжает существовать [и до сих пор], хотя в состоянии анабиоза - некому работать, все ограничивается благими намерениями. Нашлись щедрые жертвователи, из к[оторых] самым щедрым был Агахан, начала выходить серия изданий, в к[оторой] я напечатал пять книг (10 - 13, 25) и вне ее (9, 15). К сожалению, быстро появились "болезни", эндемические для Индии - подлости, обманы, кумовство, старание использовать дело в свою личную пользу, подхалимаж перед "особами" и т. п. Все это было неприятно, но эксперимент принес пользу - он показал, что никаких беспорядков на религиозной почве, которых опасались, не произошло. "Улица" просто не [с. 4] заметила. Поэтому я отряс прах от Ассоциации и предложил основать новую серию, просто и открыто, посвященную исследованию исмаилизма, - "Исмалитское о[бщест]во" (Ismaili Society). Идея была принята, а через месяц это О[бществ]о собирается отметить двадцатую годовщину своего существования, 16 февраля. В списке указаны все издания, вышедшие в этой серии.

Много труда было положено, но и порядочно достигнуто, в виде крутого перелома и поворота в представлениях об исмаилизме, в которых нелепые сказки и ложь прежде исчерпывали все наше знание об этой секте и ее значении в мусульманской цивилизации. Дело детального исследования еще только начато, но оно все-таки начато и, судя по реакции книжного рынка не только в Европе, но и в арабских странах, вызвало серьезный интерес.

Что касается рукописей, то мне удалось собрать коллекцию более чем в 600 единиц, на арабском и персидском языках, какой нет ни в одной не-сектантской библиотеке. Все рукописи принадлежат Исмаилитскому о[бщест]ву. Каталога пока нет, п[отому] ч[то] у меня не было времени им заняться. Сейчас работаю над сводкой результатов более чем 35-летней работы. Времени осталось мало, надо "нажать", пока еще есть достаточно сил.

В. Иванов

Полная версия статьи с примечаниями О.Ф.Акимушкина и списком работ В.А.Иванова доступна в PDF-формате, "Петербургское востоковедение", 10 (2002), 446-458.

Некоторые работы В.А.Иванова, опубликованные в интернете

Ученики Царскосельская Николаевская гимназия Учебные заведения Царского Села