|
НИКОЛАЕВСКАЯ
ГИМНАЗИЯ:
|
||||||
|
В 1920 году семья Действительного статского советника С.С.Сковронского эмигрировала из России в Югославию и поселилась в г. Загребе.
Родители моей жены Родители моей жены Степан Станиславович и Анна Алексеевна Сковронские, считались в русской колонии в Загребе (насчитывающей вместе с пятьюстами студентов около двух тысяч членов), семьей очень уважаемой и респектабельной. Тесть работал юрисконсультом в центральном учреждении по социальному обеспечению рабочих, имел хороший оклад, двухкомнатную казенную квартиру и был очень уважаем сослуживцами. В 1924-ом году он, подавляющим большинством и почти полностью студентами, был избран председателем Русской колонии в Загребе, проработав успешно на этом посту несколько лет, вплоть до заболевания грудной жабой, которой он, в очень тяжелой форме проболел больше года. Русская колония, как и вообще все колонии национальных меньшинств, как на пример «Ческа беседа» и другие, были организациями чисто административно – хозяйственного типа и никакой политикой не занимались. Для занятия политикой хватало разных групп и кружков, начиная с махровых правых монархистов – легитимистов, до «Братьев Русской Правды», политическим кредо которых было «Царь и Советы». Вообще наши старички, которых мы, молодежь, а в особенности студенческая, называли «зубрами», немало проявляла изобретательности в смысле разных «прожектов» по составлению разных форм государственного правления. Мы, молодежь, только втихомолочку посмеивались над этим, часто невинным занятием, а о своей политической ориентации говорили: «И без вас там за «железным занавесом», который бесспорно был, решат так, как будет надо». И так, мой тесть, для представительства, заказал смокинг и перед местными властями выступал с полным достоинством и в полном параде.
Жизнь колонии ожила. Была устроена выставка разных русских кустарей – умельцев, как на пример резчиков по дереву, металлопластики и др. Это способствовало популяризации их ремесла на всю Югославию и получению заказов. Устраивались благотворительные вечера при благосклонном участии местных знаменитостей. Таким образом, пополнялась касса взаимопомощи и т.д., и т.д. Был как-то и такой случай, когда на категорический протест тестя, мэр города приказал снять с экрана какой-то разухабистый, Голливудской продукции, фильм из русской жизни, явно порочащий доброе имя русского человека. Кроме колонии в Загребе существовал еще бывший царский консул, деятельность которого была неизвестна. Очень энергичной и милой женщиной была его жена, которая возглавляла дамский кружок, который ежегодно устраивал для русских детей елку с угощением и подарками. Существовало также и представительство Русского Красного Креста, во главе которого стоял, уже упомянутый, П.М. Боярский. При представительстве был бесплатный врачебный кабинет для особо бедных и для студентов, а также хорошая и очень дешевая библиотека. Библиотекарем работала старшая сестра моей жены – Нина. Как уже по самой фамилии видно – мой тесть был чистокровный поляк. Родился он в гор. Плонске (бывшая территория «Царства Польского»), где-то в начале восьмидесятых годов 19-го века, в семье многодетного обедневшего шляхтича. Не поладив со своей мачехой он, на заработанные уроками деньги, четырнадцатилетним гимназистом, двинулся в Царское Село, так как он знал, что там живет его тетка. Что за тетка и почему она оказалась в Царском Селе, тесть не любил распространяться и поэтому все это осталось покрыто мраком неизвестности, как и тот факт, что тетка определила его в «Царскосельский лицей» /1/, который он успешно и закончил. И опять сплошной туман. Что это за всемогущая тетка, определившая неродовитого шляхтича в одно из самых привилегированных учебных заведений России. Но факт налицо – у тестя в кармане аттестат об окончании лицея, по окончании которого он поступил на юридический факультет Петербургского университета, подрабатывая попутно уроками математики и латинского языка, в чем он был очень горазд. Уже поскольку речь зашла об языках, то тесть хорошо знал французский, немецкий, латинский, древне греческий, мог со словарем разбираться в английском и итальянском тексте, конечно знал польский, сербскохорватский, ну и русский – всего 9 языков. По окончании юридического факультета и приняв православие, тесть поступил на службу военным чиновником в Морское Министерство, где приступил к образованию, а потом и к заведованию больничными кассами всех российских портов, в которых рабочие верфей и портов имели какое-то государственное обеспечение на случай болезни и старости. Кроме того, одно время, он был назначен опекуном над каким-то имением и еще продолжал репетировать детей в семье отставного генерала Малиновского (возможно потомка первого директора Царскосельского лицея), бывшего командира Кексгольмского гвардейского полка, расквартированного в Царском селе. В морском министерстве тесть дослужился до первого генеральского чина – действительного статского советника. В доме Малиновских он встретился со своей будущей женой Анной Алексеевной Анцевой, которая после окончания Николаевского института благородных девиц (где, кстати, вместе с ней училась девочка – абиссинка, дочь какого - то эфиопского вельможи), в этой многочисленной семье, давала уроки французского языка. Моя теща пяти лет осталась круглой сиротой. Был у нее только старший брат, впоследствии офицер. Он заболел почками. Получив, от своей крестной в наследство, мешочек золотых она все эти деньги потратила, возя брата по разным заграничным курортам, но безуспешно – брат умер. Конечно и моя теща, как бывшая институтка, свободно говорила на французском и немецком языках, прилично знали языки и дочери, с детства имея учительницу французского языка, и часто слышала этот язык дома. Кроме того, старшая сестра жены, живя уже около тридцати лет в Канаде, в совершенстве усвоила английский, чем моя жена похвалиться не может, зная этот язык весьма посредственно. Зато она увлеченная латинистка, говорит свободно на сербохорватском и болгарском языках, и еще знает солидно грамматики всех шести (вместе с русским) языков Грамматика – это ее «хобби», в противоположность мне изыскивающему способ изучения языков без грамматики, которую я ненавидел еще в средней школе, изучая французский и немецкий языки. Даже, говоря прекрасно на сербскохорватском, допускал грамматические неточности, не говоря уже о болгарском языке, который я изучал уже в таком возрасте, когда языки «трудно лезут в голову». Конечно, для всей бывшей мало-мальски образованной России, фамилия Сковронских была известна, а в особенности для тех, кто интересовался историей и помнил всех наших царей, императоров и императриц, включая и вторую жену Петра Великого, Екатерину Первую, урожденную Скавронскую. Все, конечно, помнят историю этой красивой девушки из Прибалтики, где жила смесь разных народов, среди которых, возможно были и поляки, и как она сначала попала в «плен» к какому-то драгуну у которого ее отнял сам светлейший князь, забулдыга и бабник – Меншиков, а уже потом она была взята в жены к Петру Первому. Из уже более подробных данных стало известно, что Екатерина Первая поустраивала своих многочисленных родственников в столице, или просто приблизила ко двору. Не исключено, конечно, что впоследствии обедневшие шляхтичи из Плонска и эта знаменитая тетушка из Царского Села, в два счета устроившая своего бедного, прибывшего из Плонска, племянника в лицей, куда не все титулованные дворяне запросто устраивались, все это одна и та же нить из постепенно разматывающегося клубка истории. Конечно в мире много однофамильцев, но в данном случае есть что-то необъяснимое. Во первых, откуда взялась в Царском Селе эта влиятельная и независимо ни от кого живущая тетка, о которой, несомненно, знал мой тесть, тогда еще четырнадцатилетний гимназист, как, конечно знала и вся плонская многочисленная семья, но от которой, как это часто бывает, как от бедных родственников, тетка держалась подальше. Ну, уж раз произошел такой случай, что прибежал к ней, что называется в одних штанишках, бедный племянник, то уж пришлось тетушке «раскошелиться». Я не собираюсь из всего вышесказанного делать выводы, но, они, как мне кажется, сами собой напрашиваются. Ничего здесь нет ни предосудительного, ни намека на какое-то тщеславие и т. п., а просто все это надо воспринимать как исторический курьез. Когда мы еще были в Югославии, и тесть был жив, то любители разных сенсаций из придворной жизни, а также не прочь и себя примазать, хотя бы даже к царской конюшне, задавали тестю вопросы относительно его такой царственной фамилии. Помню, что тесть всегда отшучивался, а прямые вопросы умел всегда как-то обойти. В чисто семейной обстановке эту тему, мягко говоря, просто закрывал. Нравилась мне в моих нареченных родителях это их постоянная какая-то внутренняя и вешняя подтянутость. Никогда никаких намеков на утраченный комфорт и никаких вздохов по «старому доброму времени». После семикомнатной квартиры с целым штатом живущей и прихдящей прислуги и разных учителей, скромная, но с необходимым комфортом двухкомнатная квартира, с один раз в неделю приходящей домработницей их вполне удовлетворяла. Всегда прилично, но скромно одетые, без всяких там халатов и тапочек, они всегда выглядели, в своей импровизированной столовой – гостиной, на уровне Петербургских салонов.
1. В действительности С.С.Сковронский в 1889 г. закончил Императорскую Николаевскую Царскосельскую гимназию. (См. список выпускников за 1876 - 1898 гг.)
Материалы для страницы любезно предоставлены внуком С.С.Сковронского Никитой Константиновичем Григоровым (Москва). Источник: Григоров Константин Михайлович. Сборник «Воспоминания», составитель Григоров Н.К. «ИНФОРМРЕГИСТР» №0320801701. 2008.
Биография С.С.Сковронского (1870-1938)
|
||||||
|
Cписок выпускников гимназии: 1876-1898 1899-1905
1906-1910 |
||||||
