Стихотворения поэта-царскосела Дмитрия Коковцева (1889-1918).

	Дмитрий Коковцев - биография Ученики Царскосельская Николаевская мужская гимназия
СНЫ НА СЕВЕРЕ
		Сонет Вечерних дум пленительный прибой, И грез былых яснее очертанья В душе светло, и вечер голубой Ее дарит улыбкой обаянья. Приди ко мне. Я страстно жду признанья. Мой дух слился с лазурью и тобой. Я утомлен бесплодною борьбой... Приди ко мне, волна очарованья... Желанная, мечтательно лелей Для звездных ласк душистый мрак аллей И ткань теней для сказочных видений. Мою любовь звездою осени. Я буду ждать в чарующей тени... Я буду ждать. Приди мой светлый гений.	В Страсбурге Сонет. Здесь так светло поет вечерний звон, Когда огни заката догорели... Цветы полей здесь ласковы в Апреле На алтарях мечтательных Мадонн. Где робкие склонялись менестрели, Мгновенно звучал псалтерион, Мольбы сердец сливались в долгий стон, И голоса молящиеся пели... Прошли века, и сон веков тяжел, Но нежное дыхание виол Здесь легче сна и чары светлоокой... Здесь ткань легенд причудливо-пестра, И быль жива, как звон струны далекой, Как легкий дым от яркого костра.
ВЕЧНЫЙ ПОТОК
		Маяк Дармен Бретонская легенда. Седых морей заклятый плен Ночами бурными упрямей... И в море есть маяк Дармен, Грозящий красными огнями. Там ночь бездонная свила, Покров тому, кто всех бесстрашней, И гордо высится скала, Скала, увенчанная башней. В той башне молится старик, Король и пастырь в океане... Сереброкудрый, он поник Над пыльной грудой старыхъ книг Где знаки вещих заклинаний. Волшебный свет ему струит Его безумное былое... Он видел царство заревое И вдохновительных друид.	Моя свеча с о н е т . Моя свеча зажглась в глухих веках, В часы молитв у сумрачной святыни, Когда на мир повеял темный страх, И в келью дум струился вечер синий. Мою свечу в испытанных руках Тропой веков несу земной долине...... И светятъ мне виденья в облаках, Поютъ ключи о вечном паладине: Отрекся он от музыки меча... Иная песнь для долгого скитанья Ему дана от горного ключа. В земных путях-безумье и страданья, Но мудрость книг струит благоуханья, И ярче зорь затеплена свеча.....
		Музыка Она была в предмирный час Утаена в предвечной шири, И волны музыки для нас Гремят, поют и плачут в мире… В стозвучной песне громовой, В движеньях стаи лебединой – Прибои мысли вековой, Приливы музыки единой… Дразнящее вкрадчива, как дым, Она растет, как смутный шорох… Смеется шелестом лесным, Играет с веслами с озерах. От горных высей до глубин Она гремит, как смех титана, В грозящем грохоте лавин И в бурных плясках океана… Но в многозвучии она Пребудет вечно неизменной… Все это музыка одна, И это музыка вселенной.	Утро в Альпах Свежих ветров поцелуй Долетел ко мне, далекий, Влажным звоном вещих струй Им ответили потоки. Я в ущелье, я в плену, Верен властному виденью, В жутких тенях потону, В черных скалах буду тенью. Высям радостно молюсь, И любовь - непобедимей… С дикой свежестью сольюсь И дыханьями лесными. Поцелуям заревым Возвращен победным взлетом, Я взойду, как легкий дым, К пламенеющим высотам. Где волшебные миры Отразились в каждой льдине, Блеском солнечной игры Там легко пронизан иней. И с грозящей крутизной Все ключи в певучем споре. И сверкают надо мной Высоко – снега и зори.
СКРИПКА ВЕДЬМЫ
		Талисман *В. П. Коковцовой.* Я сохранил в земной пустыне Ее волшебный талисман. Мы с ней вдвоем в тот вечер синий Читали рыцарский роман. Из ярких слов свивались реки, И быль цветами зацвела. Весна в одиннадцатом веке Такой же светлою была. Благоуханные страницы Я перелистывалъ во сне... Я жадно верил, бледнолицый, И старой книге и весне. От золотых вечерних окон Струился сладостный обман, Когда она дала мне локон, Из талисманов талисман. В старинном доме, в строгом зале, Друг другом были мы пьяны, И тихий плен заколдовали Виденья жуткой старины... В печальный век седых бессилий Былое пело и цвевло. Мы жили в сказке, мы любили И окрыленно и светло. Пусть вещий сумрак будет строже — На мне мой верный талисман... Все это было так похоже На длинный рыцарский роман. Париж, 1912, авуст.	Я скрипку ведьмы разбил о скалы И отдал волнам седых морей И волнам бросил мой клич усталый: — Возьмите скрипку... Играйте ей! Смеялись волны, легки и зыбки: — В желаньях новых неутолим, Ты будешь плакать о нужной скрипке, Но вещей скрипки не отдадим. И темным горем неумолимым Овеют ночи тебя и дни. Ты будешь нищим и пилигримом, Погаснут в муках твои огни. Но я увидел в бездонном небе Живую смену красивых туч, И понял, понял, что светел жребий Для тех, кто ищет путей и круч. Я новым вихрям безумно вторю И скрипку пленных возьму не я... И я ответил седому морю: — Не надо скрипки... Она твоя.
"ОСТОВ" или АКАДЕМИЯ НА ГЛАЗОВСКОЙ УЛИЦЕ /4/.
		*Действующие лица* Гумми-Кот, поэт, редактор журнала "Остов". Глаза вареного судака. Тощ. Пуффи, поэтесса с темпераментом и весом. Портянкин, поэт, уволенный за пьянство из штабных писарей. Кошкодав. Ходит в студенческой тужурке. Бриллиантин Вятич, поэт совершенно неизвестный, но служит в одной из фешенебельных канцелярий. Злоупотребляет фиксатуаром и неусыпно печется о проборе. Макс Калошин, поэт, сделавший карьеру в веселых местах Парижа. Считается знатоком всех искусств, а в особенности — порнографических карточек. Любит молодежь. Сергей Ерундецкий, специализировался на подробностях сексуальной жизни наших предков-славян. Граф Дебелый, новоявленная знаменитость, подобранная в Париже на "внешних бульварах". Прическа парижских апашей. Михаил Жасмин, тоже поэт и очень откровенный. Не любит женшин. Завит, нафабрен, нарумянен. На щеке мушка. Действие происходит в Петербурге на Глазовской улице, в редакции "Остова". Большая комната в первом этаже, в глубине — два окна. Обставлена комната с претензией на изящество и вкус. По стенам картины художников модернистов - мазня, нежить и нечисть. Посередине комнаты огромный стол, заваленный книгами и бумагами. Среди книг - "Жизнь животных" Брема, Ницше в изложении для детей младшего возраста и "Путеводитель по вертепам Парижа и Вены ", составленный сообща современными русскими поэтами. Редакционное заседание. Белая ночь. Все действующие лица на сцене.
		Гумми-Кот Я пригласил вас, господа, Чтоб номер "Остова" составить. Моя задача не легка ведь, И сколько стоит мне труда Сей орган на ноги поставить... Портянкин Очаровательная Пуффи! Из ваших уст я пью слова... Я пленник ваш, хоть нынче в Буффе Идет "Веселая вдова"... Ерундецкий *(Вятичу)* Поведал я в трехактной драме О том, как действует спермин, И как одной почтенной даме... Гумми-Кот *(перебивая)* За вами очередь. Жасмин.	Жасмин *(читает)* Где слог найду, чтоб описать Эстета, И ерунду, и нежный блеск Моэта, И в милой "Вене" мирный уголок... О пастушок! Зажарена котлета, Но опустел изящный кошелек. Твой длинный нос, то красный, то зеленый Полувопрос, колдующие звоны, Твоих речей игривая свирель... Придет апрель... зазеленеют склоны, И ты ко мне придешь. Полишинель! Портянкин Жасмин, почем котлеты в "Вене"? — В "Капернауме" — четвертак. Жасмин Рубль двадцать пять, великий маг Капернаумских вдохновений.

		Гумми-Кот Котлета в нежащей строфе Эффект пленительный и смелый. Стихи прочтет нам граф Дебелый, Он их обдумывал в кафе, А написал в кафе-шантане. Все Мы наслаждаемся заране. Граф Дебелый *(читает)* Ковыль-трава, трава-ковыль, В тебе - ягнячья кровь. И замела густая пыль Лесистую любовь. Корова ль, бык, мне все равно. Я - агнец, ты - овца. Я куриц все люблю равно Без меры, без конца. Приди ко мне, лесной ведун, Покинь лесную гать, Но на язык тебе типун, — Не смей заклятьем лгать.	Жасмин *(вскакивая и захлебываясь)* Немудрено... Одних мужчин Печатать в "Остове" должны вы, А вы без видимых причин, Забыв, что жены злы и лживы И несвежи и некрасивы, Злосчастный сделали почин. Пуффи *(полуобиженно, полукорректно)* Мой черный карлик, вы забавны, Мой черный карлик, вы смешны... Ведь с нимфами резвятся фавны На светлом празднике весны И молодые сатирессы Живут с поэтами в ладу, Хотя поэты все повесы, И я причины не найду, Зачем не петь нам вместе мессы -..

		Макс Калошин Довольно споров, господа... Мы всех печатать будем смело. Наш путь широк, зовет нас дело, Не надо ложного стыда. Буржуй да будет огорошен И возликует оргиаст... В борьбе великой Макс Калошин Умрет, но знамени не сдаст. Портянкин Милы мне таксы, фокстерьеры... Я убежденный кошкодав, И на заре моей карьеры В любви поклялся мне удав, Великолепные примеры Я молодежи подаю... В полночный час, в Капернауме Я пиво пью и сказки вью Из упоительных безумий. Гумми-Кот Прошу вас к делу перейти.	Портянкин *(гневно)* Для вас неведомы пути, Какими шел я к светлой цели... Вы мне внимать не захотели И, хоть меня озолоти, Но коль слова мои немилы Иное счастье я найду В объятьях пламенной гориллы В зоологическом саду. *(Отходит в сторону)* Гумми-Кот Здесь очень мило говорили О шимпанзе и о горилле, А о журнале ни гугу. Но я исправить все могу И вам прочесть стихотворенье. Бриллиантин Вятич Я весь горю от нетерпенья, Читайте, милый Гумми-Кот. *(На ухо Калошину)* Небось поверил... Идиот!

		Гумми-Кот *(читает)* Сегодня особенно как-то умаслен твой кок И когти особенно длинны, вонзаясь в меня... В тени баобаба, призывною лаской маня, Изысканный ждет носорог... Вдали он подобен бесформенной груде тряпья, И чресла ему украшают такие цветы, Каких бы в порыве экстаза не выдумал я, Увидев которые пала бы в обморок ты... Я знаю веселые сказки про страсть обезьян, Про двух англичанок, зажаренных хмурым вождем, Но в платье твоем я сегодня заметил изъян, Ты вымокла вся под холодным осенним дождем. И как я тебе расскажу про дымящихся мисс, Про то, как безумные негры плясали кэк-уок... Ты плачешь... Послушай! где цепко лианы сплелись Изысканный ждет носорог. *(Гул одобрения)*	Пуффи Ах, я влюбилась в носорога... И грациозен он и мил... Ерундецкий На жгучем ложе огнебога Я англичанок возлюбил... Бриллиантин Вятич От Ваших чар хмелею быстро. О, я ведь тоже, господа, Взлетаю к высям иногда Из канцелярии министра. Макс Калошин Я потрясен... Мне жалко мисс, Прочтите что-нибудь на бис.

		Гумми-Кот *(читает)* На ноге моей мозоли, Их не срежу никогда. Я пешком прошелся к Оле, Но ходить не в силах боле От щемящей жгучей боли и стыда. На ноге прикосновенье Чьих-то грубых, чуждых ног, И, как нюх мой помнит тленье, Так хранит их впечатленье Мой сверкающий, изысканный сапог. Есть у всех ножные боли, Особливо же у тех, Кто участвует в футболе — У меня мои мозоли Для мучительных и сладостных утех. Макс Калошин Ваш быстрый стих пышней магнолий И сладкогласнее струи. Портянкин О, эти жгучие мозоли – Переживания мои!	Гумми-Кот Портянкин, очередь за вами. Портянкин Я брызну легкими стихами *(читает) :* Вешних дней тепло и нега, Не видать ни льда, ни снега. Вновь горит созвездье Вега Я зову Гордона Крега Посмотреть часы Omega Задыхаемся от бега... С дикой страстью печенега Обнимаю гибкий стан. Вы безжалостны, весталка!.. По спине гуляет палка И цилиндра очень жалко... Мне пророчила гадалка, Что у вас охрипнет прялка, Но охрипла в поле галка. И не шатко и не валко Подвигается роман.

		Пуффи *(Портянкину)* О, Миннезингер из Пассажа, Околдовали вы мой слух. Ерундецкий *(Вятичу)* Вы эротического ража Не наблюдали у старух? Я ухожу в простор и в синь Несеянных полей. И всюду клин, куда ни кинь, Весенний дождь полей. Трава-ковыль, ковыль-трава, Незнамая моя! Иду к тебе, бреду едва В болотные края.	Гумми-Кот Уже почти составлен номер, А поэтическую нить Не устают поэты вить. Но чтоб читатель наш не помер, Его пора и пощадить. Бриллиантин Вятич *(не обращая на него внимания)* Я здесь в кругу зеленолицых. Своим я чином пренебрег, Чтоб на веленевых страницах Печатать пышность вольных строк. Моя воздушная химера, Как легкий хмель, как едкий дым. Я в назидание слепым Стихи прочту вам без размера. *(читает)*

		ПАПА Мужчины и женщины, плача, садились в трамваи. Вагоновожатый требовал прибавки и давил. Утро было радостным. Это было в мае... Это было на площади, близ нарядных вилл. Она возвращалась из загородного сада, На ней было платье в стиле нуво. Днем она - весталка, ночью - дриада, В Крестовском на Эстраде она пляшет резво. Ночью ее звали в отдельные кабинеты, Стариков и юношей пьянили духи. Ее напоили декадентские поэты И потом сочиняли глупые стихи. Злые лакеи, ругаясь, им ставили знаки, *Добрые учили, где ставить букву "ять; У нее ж в глазах горели красные маки. Ей хотелось плакать, ей хотелось кричать, Она заработала на больного папу, Средь веселья и гомона, изнывая в тоске, А папа нахлобучил набекрень свою шляпу И целую неделю пропадал в кабаке.**	Голоса О, Боже мой, какая драма! Стихи такие потрясут! Пуффи И неужели эта дама Не подала на папу в суд? Голоса Хорош! Хорош! И тоже светский. Гумми-Кот Вы что прочтете, Ерундецкий?

		Ерундецкий *(читает)* Охи, вздохи, рифмы плохи, Рифмы плохи, стих коряв. Плачу, плачу, мыслей крохи По дороге растеряв. Тройка мчится, конь ярится, Светят яйца в терему. В этой сказке небылица, Недоступная уму! Ярь-Ярило, чье мерило Ты дарила пастуху?! Все, что будет, все, что было, Расскажи, как на духу. Молодецки Ерундецкий В темной детской был жесток, В тихий сад замоскворецкий Мать-игуменью завлек.	*(Сенсация)* Пуффи Ужель завлек? Смешной мужчина! ဠ Кто ж завлекает нынче дам? Жасмин Клянусь вам, Пуффи - молодчина! *(Посмотрев на часы)* Пора, однако, по домам... Гумми-Кот Заря зажглась так дивно-ало... К нам будет плыть дыханье рек Фонтанки, Мойки и канала... *(Звонит. Входит заспанный лакей)* Откройте окна, человек! *(Занавес).* Д.В.О-е.

		Приложение 1. "Остов" Эта пародия на группу поэтов, выпустивших 1-й номер журнала "Остров" в 1909 г. (журнал вышел всего 2 раза; см.: НСП, с. 119—120 и 186), была напечатана в газете Царскосельское Дело №40 за 2 октября 1909г., с. 2—3. Глазовская ул.: редакция журнала находилась в квартире гр. А. Н. Толстого, Глазовская, д. 15. (См. письмо А. И. Котылева А. Белому от 23 марта 1909 г., ЛЯ, т. 92, кн. 3, с. 350). Большинство прозвищ нетрудно расшифровать: "Гумми-кот" —Гумилев; Пуффи—Тэффи [Н.А.Бучинская]; Портянкин — П.П. Потемкин (о том, почему П. был назван "поэтом-кошкодавом", см. кн.: А.Белый. Между двух революций. Л., 1934, с. 197—198; о нем см. также в кн.: Н.Оцуп. Современники, с. 111—115); Макс Калошин— М.Волошин; Сергей Ерундецкий — С.М.Городецкий; граф Дебелый — А.Н.Толстой; Михаил Жасмин — М.А.Кузмин. Но кто такой "Бриллиантин Вятич" составители не могут сказать с уверенностью; возможно, что это Вячеслав Иванов. Кто такой талантливый журналист-сатирик "Д. В. О-в", мы к сожалению не знаем.* Автор сумел пародировать стихи "действующих лиц". Так, например, стихотворение "Гумми-кота", "Сегодня особенно как-то умаслен твой кок..." — пародия на известное гумилевское стихотворение "Жираф" ("Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд...") и "На ноге моей мозоли ..." — пародия на гумилевское стихотворение "Перчатка" ("На руке моей перчатка..."). Стихи "Михаила Жасмина" — "Где слог найду, чтоб описать Эстета..." — пародия на кузминское стихотворение "Где слог найду, чтоб описать прогулку...". Стихи "Сергея Ерундецкого" — "Охи, вздохи, рифмы плохи..." — пародия на стихотворение Городецкого "Весна (монастырская)" ("Звоны-стоны, перезвоны..."). * Авторами пьесы-пародии были П.М.Загуляев и Д.И.Коковцев.
	Дмитрий Коковцев - биография Ученики Царскосельская Николаевская мужская гимназия