<Николай Николаевич Пунин (1888-1953) - искусствовед, педагог, музейный работник, выпускник Царскосельской Николаевской гимназии 1907 года.

НИКОЛАЕВСКАЯ ГИМНАЗИЯ: ИСТОРИЯ 1905 ГОД ЗДАНИЕ 1 этаж, 2 этаж УЧЕБНЫЙ ПРОЦЕСС

ДИРЕКТОРА ПРЕПОДАВАТЕЛИ УЧЕНИКИ ВОСПОМИНАНИЯ ПОЭТЫ ПРАВИЛА ФОТОАЛЬБОМ

Текст данной страницы является копией главы ( Николай Николаевич Пунин. С. 210-215) из книги автора этого сайта (К.И.Финкельштейн. Императорская Николаевская Царскосельская гимназия. Ученики. - СПб.: Серебряный век, 2009. 312 с.). Автор выражает благодарность внучке Н.Н.Пунина Анне Генриховне Каминской и ее сыновьям Петру и Николаю за ценные замечания и уточнения.

Наиболее известным именем среди четырех братьев Пуниных является имя Николая Николаевича Пунина – блистательного искусствоведа, педагога и музейного работника. Жизни и творчеству Николая Пунина посвящены обстоятельные работы[1], его биография отражена в литературе об Анне Ахматовой[2], связанной с Н. Пуниным пятнадцатью годами брака и впоследствии 10 годами совместной жизни; опубликованы подробности, заведенного на Н. Пунина чекистами дела[3]. В 2000 году были изданы дневники и письма Николая Николаевича[4], в которых нашли отражение главные события XX века, его размышления об искусстве, история взаимоотношений с двумя Аннами: Аренс и Ахматовой. Критики отмечали[5], что дневник является законченным литературным произведением, в нем ярко проявился талант Н. Пунина – писателя. В данной главе мы не будем подробно говорить об известных фактах биографии Н. Н. Пунина, желающие узнать их могут обратиться к вышеприведенным источникам, а кратко напомним основные вехи жизненного пути Николая Николаевича, осветив подробнее период его учебы в Николаевской гимназии.

Первые записи в дневнике Николая Пунина[6] относятся к июню 1904 года, когда шестнадцатилетний Коля перешел в VI класс Николаевской гимназии. В это время будущий блестящий искусствовед уже интересовался различными областями искусства. Он посещал симфонические концерты, проходившие в здании Павловского вокзала, писал пьесы для домашнего театра, участвовал в оркестре балалаечников, писал рецензии на постановки и игру актеров любительского театра, увлекался живописью и философией (штудировал Шопенгауэра и Ницше), изучал биографии великих людей. Одно время в круг его интересов входила астрономия[7], но в ней Николая, в основном, интересовали биографии знаменитых астрономов и философские аспекты науки.

Он много читал, с увлечением писал сочинения, не только на заданную в гимназии, но и на самим выбранную тему. Вначале Николай получал за них сплошные «неуды», поскольку не был в ладах ни со стилем, ни с правописанием. Но вскоре, благодаря упорной работе, получил первую пятерку за сочинение «Осень в Царском Селе». В февральских номерах литературного школьного журнала «Юный труд» за 1907 год опубликованы два рассказа на темы русско–японской войны, подписанные загадочным псевдонимом «+++». Автор, который на самом деле никогда не участвовал в сражениях, сумел передать томящее ожидание боя, сделал его героев живыми людьми. По мнению внучки Николая Николаевича Анны Генриховны Каминской, эти рассказы с большой долей вероятности принадлежат перу Н. Н. Пунина, они близки по стилистике к его ранним произведениям. Известно, что Николай искренне переживал за ход русско–японской войны[8], в юности им была написана повесть на эту тему, поэтому предположение об авторстве рассказов имеет под собой серьезное основание.

В первой книге о Николаевской гимназии мы рассказывали о том, что события революции 1905 года не обошли стороной Николаевскую гимназию: гимназисты участвовали в уличных манифестациях, учиняли обструкции, предъявляли директору И. Ф. Анненскому петиции с требованиями, в случае невыполнения которых угрожали начать забастовку. Одним из лидеров «гимназического сопротивления» был ученик шестого класса Николай Пунин. В 40-й день со дня Кровавого воскресенья депутация учеников пришла к директору Анненскому с просьбой отслужить панихиду в гимназической церкви по жертвам 9 января. «В числе депутатов был и я. Ан<ненский> принял нас с холодной брезгливостью и, разумеется, отказал. Я долго потом не мог простить ему этой холодной брезгливости. В ответ на его отказ мы на каждом приеме пели хором: „вечная память“», – вспоминал Н. Пунин[9].


Железнодорожный абонемент Н.Пунина.	А.Ахматова и Н.Пунин в саду Фонтанного дома. 1925.	Портрет Н.Н.Пунина кисти К.Малевича.	Фотография из личного дела заключенного. 1950.
Фотографии (кроме портрета кисти Малевича) заимствованы из книги: "Пунин. Н.Н. Мир светел любовью. Дневники. Письма. М.: Артист. Режиссер. Театр. 2000".

Осенью 1905 года, после провозглашения Манифеста [10], ученики получили право проводить собрания, которые стали неотъемлемой частью гимназической жизни. Были созданы «Организация Сопротивления» и товарищеский суд. Николай пишет в дневнике, что поначалу он не был в фаворе, но на одном из собраний выступил с речью, заранее не зная на чьей стороне будет выступать – «левых» или «правых». Его горячая и страстная речь, во время которой он под влиянием момента выступил за «левых», сделала его популярным в среде гимназистов. После окончания выступления прозвучали первые в его жизни овации.

Н. Пунин стал одним из лидеров гимназистов – организовывал различные кружки и комитеты, через брата [11] готовился возглавить движение во 2-м кадетском корпусе, подготавливал забастовку. 4-го ноября 1905 года старшеклассники устроили «химическую обструкцию», из–за чего занятия пришлось прервать на несколько дней. «То там, то тут на уроках лопались с треском электрические лампочки, специально приносимые из дому для этой цели. Девятым валом гимназического мятежа была «химическая обструкция» (так это тогда называлось): в коридорах стоял сизый туман и нестерпимо пахло серой», – вспоминал Дмитрий Кленовский (1952).

Срочно созванный педагогический совет исключил семерых учеников, включая Н. Пунина, из гимназии, отмечая их нервные и возбужденные темпераменты [12]. В это же время начальник 2-го кадетского корпуса, узнав о брожении среди кадетов, грозил исключить брата Леонида. В семье Пуниных разразилась драма. Николай Михайлович со слезами на глазах просил старшего сына порвать с зачинщиками беспорядков. Очевидно, ситуацию удалось уладить, Николай и Леонид учебу не прервали, но, как пишет Н. Пунин, когда гимназию вновь открыли (11 ноября), он стал другим, и хотя иногда еще вращался среди «левых», но никогда уже более не играл роль вожака.

После окончания гимназии Николай Пунин учился на историко–филологическом факультете Петербургского университета, который закончил в 1914 году по специальности история искусств у профессора Д. В. Айналова. Еще студентом он стал работать в отделе древнерусского искусства Русского музея, опубликовал в журнале «Аполлон» свою первую статью «К проблеме византийского искусства». В 1918–1921 гг., привлеченный Луначарским к сотрудничеству, Пунин возглавил Петроградский отдел изобразительных искусств Наркомпроса, исполнял обязанности комиссара Русского музея и некоторое время – Эрмитажа, был апологетом авангардных течений в живописи. Статьи Пунина о творчестве Татлина и Малевича принесли ему репутацию «идеолога левого искусства».

В течение долгих лет Н. Пунин работал в Русском музее, читал лекций по истории западноевропейского искусства в Институте живописи, скульптуры и архитектуры, Ленинградском университете, на Высших курсах искусствознания, в городском лектории, получил звание профессора, был организатором выставки советского искусства в Японии (1927) и многих других выставок, заведовал художественной частью Фарфорового завода (1923–1925), был инициатором создания искусствоведческого факультета в Академии художеств.

Ученик Пунина Ф. Ф. Мельников вспоминал о его послевоенных лекциях в Университете: «Собирались с математического, физического, биологического, экономического – со всех факультетов университета... И он дирижировал такой огромной толпой. И чем больше было людей, тем больше у него было какого–то зажигания. Как он читал Рембрандта! Микелянджело! Леонардо! Профессура приходила со стороны, слушала его. Он умел импровизировать, находить слово, точное абсолютно...»[2].

Работы Пунина посвящены византийскому и древнерусскому искусству, японской гравюре, русским художникам XIX и XX веков, истории искусства Западной Европы. В 1940 году вышел в свет учебник «История Западно–Европейского искусства» под редакцией Н. Н. Пунина, на долгие годы ставший популярным среди студентов, художников и искусствоведов.

3 июля 1917 года Н. Пунин женился на Анне Евгеньевне Аренс (Галя, 1892–1943), в 1921 году у них родилась дочь Ирина. Анна Евгеньевна была врачом, скончалась во время эвакуации в Самарканде. Впервые Пунин познакомился с А.Ахматовой в редакции журнала «Аполлон» в 1913 году, в 1922 году вспыхнувшее глубокое взаимное чувство привело к тому, что Анна Андреевна поселилась в квартире Пунина, в садовом флигеле Шереметьевского дворца (Фонтанный Дом), деля кров вместе с другими членами семьи Николая Николаевича. Даже после разрыва с Н. Н. Пуниным (1938) Ахматова жила вместе с его семьей, за исключением периода эвакуации 1941–1944 гг.

Независимая позиция Пунина, увлечение западноевропейским искусством, знакомства с опальными деятелями культуры не могли не привести к конфликтам с советской властью. Впервые он был арестован 2 августа 1921 года одновременно с группой лиц, обвиняемых по делу «Петроградской боевой организации» (Таганцевское дело). Находился в заключении в следственной тюрьме на Шпалерной, но вскоре был освобожден благодаря хлопотам жены А. Е. Аренс, просившей за него у Луначарского.

Второй арест произошел 24 октября 1935 года, когда Н. Н. Пунин и студенты Ленинградского университета Лев Гумилёв, А. П. Борин, В. Н. Махаев и И. В. Поляков были обвинены в террористической деятельности. Причиной послужил донос А. Борина, бывшего в гостях в Фонтанном Доме 25 мая 1935 года. Уже через день после встречи он сообщал в Ленинградское НКВД, что в ходе разговора за общим столом Пунин говорил: «И людей арестовывают, люди гибнут, хотелось бы надеяться, что все это не зря. Однако стоит взглянуть на портрет Сталина, чтобы все надежды исчезли». И в продолжение всего вечера Пунин говорил о необходимости теракта в отношении Сталина, так как в лице его он и видит причину всех бед». В постановлении о избрании меры пресечения говорилось: «Пунин Н. Н. является участником и вдохновителем контрреволюционной, террористической группы студентов, в его квартире происходят сборища данной группы, на которой происходят чтения контрреволюционных произведений»[3].

Только благодаря обращению А. А. Ахматовой и Б. Пастернака с письмами к И. В. Сталину все арестованные были освобождены.

Но дамоклов меч сталинских репрессий вскоре вновь обрушился на обитателей Фонтанного Дома. В 1938 году был арестован и осужден Лев Гумилев, в 1949 году та же участь постигла Николая Николаевича и снова Льва Гумилева. Ждановское постановление 1946 года, борьба с «низкопоклонством перед западом», «формализмом в советской культуре» и конфликт с председателем Ленинградской организации Союза художников В. А. Серовым послужили началом кампании его травли и дискредитации. 15 апреля 1949 года приказом ректора ЛГУ профессор кафедры истории всеобщего искусства Н. Н. Пунин был уволен из университета «как не обеспечивший идейно–политическое воспитание студенчества». А через четыре месяца он был арестован и осужден на 10 лет лагерей Особым Совещание при МГБ. В постановлении на арест были перечислены все «прегрешения» Пунина из дела 1935 года и добавлены новые обвинения в «преклонении перед буржуазным искусством Запада». Как доказательство вины Пунина, к делу была подшита подборка вырезок из газет, где его именовали: «проповедник реакционной идейки искусства для искусства», «буржуазный эстет», «открытый и злобный враг реалистического искусства».

Николай Николаевич Пунин скончался 21 августа 1953 года в больнице лагеря для нетрудоспособных заключенных заполярного поселка Абезь под Воркутой (Коми АССР). Незадолго до смерти он сочинил стихотворение:

Если б мог я из тела уйти своего

И другую орбиту найти,

Если б мог я в свет превратить его,

Распылить во всем бытии.

Но я тихо брожу по дорогам зимы,

И следы потерялись в снегах,

Да и сам я забыл, откуда мы

И в каких живем временах. [3]

Выдающийся искусствовед был похоронен в безымянной могиле с номером «Х–11». Горестными строками отозвалась на его смерть Анна Ахматова:

И сердце то уже не отзовется

На голос мой, ликуя и скорбя.

Все кончено... и песнь моя несется

В пустую ночь, где больше нет тебя.

Кирилл Финкельштейн

1. Пунина И. Н. Николай Николаевич Пунин (1888–1953) // Тайны ремесла (сборник). М.: Наследие, 1992. С. 271–279.

Леонид Зыков. Николай Пунин - адресат и герой лирики Анны Ахматовой. Звезда, 1995 г. № 1.

Генсировская Г. Я. «И сердце то уже не отзовется» // Газета «Вести». (Ленинградская обл.) 15.08.2006.

Крыщук Н. «Да» и «нет» Николая Пунина // Звезда. СПб., 2002. № 4. С. 147–169.

2. Попова Н. И., Рубинчик О. Е. Анна Ахматова и Фонтанный Дом. СПб.: Невский диалект, 2000. 157 с.

3. Шенталинский В. А. Преступление без наказания. М.: Прогресс–Плеяда, 2007. С. 289–404.

4. Пунин.Н.Н. Мир светел любовью. Дневники. Письма // Сост. предисл. и комментарии Л.А.Зыкова/. - М.: Артист. Режиссер. Театр. 2000. - 527 с.

Последние 2 главы из книги "Мир светел любовью" (Сайт Сахаровского центра).

5. Крыщук Н. «...То, что делается днем – светом, а ночью – темнотою». Дневники и письма Николая Пунина // Газета «1-е сентября». 2000. №18.

6. В русском издании дневников Н. Пунина (Пунин. Н.Н. 2000.) первая опубликованная запись датирована 28 января 1910 года. Дневник 1904–1910 гг. опубликован в американском издании – The diaries of Nikolay Punin. 1904–1953. University of Texas press. Austin. 1999. Двойной перевод (с русского на английский и наоборот) не исключает ошибок. Поэтому мы не будем приводить здесь цитаты из дневника 1904–1910 гг., ограничившись пересказом содержания некоторых его страниц.

7. По сведениям Ирины Пуниной (статья в сб. «Тайны ремесла»), ее отец участвовал в выпуске рукописных гимназических журналов: «Вестник астрономии и физики», «Муравейник» и «Природа».

8. В дневнике Н. Пунин пишет, что был потрясен до слез, узнав об ужасном поражении в Цусимском сражении.

9. Лавров А. В., Тименчик Р. Д. Иннокентий Анненский в неизданных воспоминаниях // Памятники культуры: Новые открытия. М., 1983. Ежегодник. М.: Наука. С. 132.

10. Высочайший Манифест «Об усовершенствовании государственного порядка», подписанный Николаем II 17 октября 1905 года, в момент наивысшего подъема Октябрьской всероссийской политической стачки, провозглашал гражданские свободы, создание Государственной думы.

11. Леонид Пунин поступил во 2-й кадетский корпус в 1903 году.

12. А. Федоров в книге «Иннокентий Анненский. Личность и творчество» (Л.: Худ. лит. 1984. С. 35–41) приводит отличную от дневника Н. Пунина трактовку событий. Он пишет, что, как явствует из сохранившегося протокола, Анненский, открывая собрание родителей и педсовета, сообщил об инциденте и при этом заявил, что «считает всех учеников гимназии благородными независимо от взглядов, заблуждений и даже проступков и полагает этот взгляд лично для себя обязательным». «Директор заявил, что он лично убежден в нецелесообразности репрессивных мер. Педагогический совет, удалившись в отдельную комнату, отклонил большинством голосов требование о принятии на себя расследования дела об обструкции». Возможно, указанные Пуниным ученики были исключены из гимназии на время.

Cписок выпускников гимназии: 1876-1898 1899-1905 1906-1910
Ученики гимназии Царскосельская Николаевская гимназия Учебные заведения Царского Села

НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ ПУНИН (1888-1953),

ИСКУССТВОВЕД, ПЕДАГОГ, МУЗЕЙНЫЙ РАБОТНИК.