Е.П.Яковлева. "Общий" друг художников и поэтов. А. В. Руманов.

“Общий друг" художников и поэтов. А. В. Руманов.

Одним «из самых блистательных людей когда-то блистательного Санкт-Петербурга» [1] называли современники Аркадия Вениаминовича Руманова (1878-1960) – юриста, журналиста, мецената, коллекционера художественных произведений. Его долгая и непростая жизнь поделилась на две половины. Первая прошла в России, вторая – в эмиграции. Было все: утраты и обретения, бедность и богатство, слава и забвение. Неизменным оставалось лишь доброе сердце Руманова и его участливое отношение к людям. Помогая, он всегда оставался в тени. В этом заключалась его жизненная позиция.

Прирожденный журналист, черпавший информацию из самых осведомленных источников, Руманов всей душой отдавался любимому делу. И хотя сам писал мало, среди тех, с кем доводилось работать, неизменно завоевывал «прочные симпатии» как человек, обладавший «исключительным журналистским чутьем и талантом» [2]. Современники отмечали его редкостное умение без всякого тщеславия «“поднять” новое ответственное дело» и присущий ему незаменимый для журналиста дар «быть “на ты” с самыми разными людьми и соединять самых разных людей, и в каждом – находить его “лучшее”» [3]. «Вечно чарующий и ободряющий» [4] Руманов, по словам писателя А.М. Ремизова, «без всяких безобразий мог человека прославить и вывести на дорогу» [5].

Румановский «шарм тонкой, культурной и благородной личности» [6] испытали многие. Вот как характеризовал своего товарища художественный критик С.К. Маковский: «Заговоришь с Румановым с кем угодно из писателей – непременно улыбнется. Чуть снисходительно, быть может, но, конечно, – не злонасмешливо. Уж очень Аркадий Веньяминович – общий друг, ко всем благожелателен, умно и ласково отзывчив. С каким бы отвлеченным вопросом не прийти к нему (или по личному делу), тотчас весь насторожится, взволнуется сочувственно, все поймет с полуслова, готов долго “делиться мыслями”. Словно случайный гость – самый близкий ему человек» [7].

В круг общения Руманова входили государственные чиновники, аристократы, банкиры, юристы, философы, писатели, поэты, художники, актеры, музыканты и, конечно, журналисты.

Ему посвящали свои литературные произведения С.К. Маковский, З.Н. Гиппиус, Н.А. Тэффи, Вл. Пяст, Н.А. Оцуп, И.В. Одоевцева, А.С. Гингер, А.С. Присманова, Ю.Б. Софиев, другие писатели и поэты Серебряного века и Русского Зарубежья. В его библиотеке было множество книг с дарственными надписями авторов – М. Горького, Л.Н. Андреева, А.И. Куприна, Н.А. Морозова, Ю.И. Гессена, Т.Л. Щепкиной-Куперник, Н.К. Рериха, А.А. Блока, М.А. Кузмина, М.А. Волошина, С.М. Городецкого...

Портреты Руманова в разные годы писали и рисовали художники Н.Н. Гиппиус, З.Е. Серебрякова, Бенн и бывший морской офицер, литератор А.В. Гефтер; карикатуристы В.Н. Денисов (Дени) и М.С. Линский шаржировали его.

В наше время имя Руманова можно встретить в таких изданиях, как труды, посвященные издательскому предприятию И.Д. Сытина [8], в исследованиях историков России [9] и историков литературы [10], в письмах [11], дневниках [12] и воспоминаниях [13] современников.

Наиболее беспристрастно имя Руманова упоминается в каталогах музейных собраний. Дело в том, что в 1910-е гг. он считался одним из наиболее заметных петербургских коллекционеров художественных произведений. Румановское собрание, включавшее коллекции русского и зарубежного изобразительного искусства, портретной миниатюры немецких художников ХVIII в. и старинной нумизматики, имеющей «археологическую ценность», насчитывало сотни экспонатов. Достаточно сказать, что национализированные после эмиграции владельца произведения разошлись по 25 выявленным на сегодняшний день музеям бывшего СССР [14]. Порядка 150 произведений хранится в Санкт-Петербурге, в Государственном Русском музее [15]. Среди них – знаменитый «Портрет Анны Ахматовой» Н.И. Альтмана, «Гамлет и Офелия» М.А. Врубеля, картины Н.К. Рериха [16]. На базе собственных фондов Омский музей изобразительных искусств им. М.А. Врубеля летом 2001 г. устроил выставку из произведений, принадлежавших Руманову, посвятив ее памяти собирателя [17].

Между тем до сих пор имени Руманова нет ни в одном энциклопедическом справочнике. Масштаб его личности, место в истории русской культуры, взаимоотношения с современниками требуют восполнения этого пробела.

Важнейшим периодом в человеческом и профессиональном становлении Руманова стала учеба в университете. На всю жизнь он сохранил тот «поднимающий душу трепет», который охватывал его при мысли об alma mater.

Студентом Императорского Санкт-Петербургского университета Руманов стал в 1898 г. В отличие от большинства сокурсников у него уже был опыт обучения в университете: неполных четыре семестра он провел на медицинском факультете Императорского Московского университета, куда поступил в 1896 г. сразу после окончания Императорской Николаевской Царскосельской гимназии. Золотой медалист Абрам-Исаак Бениаминович Руманов (таково его подлинное имя) намеревался посвятить себя изучению медицины, но в конце четвертого семестра пришел к убеждению, что никогда не сможет привыкнуть «к некоторым практическим работам, требуемым на медицинском факультете» [18]. По этой причине в мае 1898 г. обратился к ректору Московского университета с просьбой о зачислении на первый курс юридического факультета.

Выбор был обусловлен, вероятно, склонностью к гуманитарным наукам и практическими советами близких: юридический факультет (по сравнению с историко-филологическим, например) давал необходимые для жизни знания и впоследствии сулил более «денежную перспективу». Кроме того, изучаемые там предметы расширяли общее образование, а диплом «отворял все двери» и без особых затруднений позволял найти работу. Считалось также, что на юридическом легче было учиться. Не случайно в конце ХIХ столетия, по выражению одного из универсантов, туда «валили валом» поступающие [19].

Переход Руманова с медицинского на юридический факультет был первым шагом. Вторым должен был стать перевод из Московского университета в Санкт-Петербургский.

В Москве у Руманова не было ни родных, ни знакомых. Ему приходилось самому содержать себя, зарабатывая на жизнь частными уроками. Будучи же студентом юридического факультета, он мог учиться и в Санкт-Петербурге, вблизи которого, в Гатчине, проживала семья. «Живя у родителей, я не буду поставлен в необходимость бесплодно тратить массу времени, а сумею всецело отдаваться науке. Кроме того, семья и во всех других отношениях в высшей степени благотворно действует на меня», – мотивировал он свою просьбу в прошении ректору Санкт-Петербургского университета о зачислении в число студентов юридического факультета [20].

С «просьбой за своего бывшего ученика по Царскосельской гимназии» обратился к ректору В.И. Сергеевичу и старый учитель <Ар. Мухин? – Е.Я.>. Он писал, что знает Руманова на протяжении восьми лет, пока тот учился в гимназии, и два года «в бытность его студентом», и «должен свидетельствовать, что молодой человек, отличаясь совершенно недюжинными способностями, был всегда безукоризненной нравственности». Если бы представилась возможность принять его в университет, «в этом нельзя было бы раскаиваться ни в каком отношении, а для науки молодой человек с его способностями мог бы быть хорошим приобретением» [21].

Характеристику, данную учителем Николаевской гимназии, подтвердил и помощник ректора Московского университета. Он сообщил, что «во время пребывания в университете Руманов поведения был отличного, ни в чем предосудительном замечен не был, и к переходу его в Санкт-Петербургский университет со стороны Московского университета препятствий не встречается» [22].

Так Руманов был зачислен в число студентов первого курса юридического факультета Санкт-Петербургского университета. Как и другие поступающие он представил необходимый пакет документов, в который помимо прошения о зачислении вошли метрическое свидетельство и его копия, заверенная раввином А. Драбкиным [23], документы «о звании», включающие «общественный приговор» Троупянского мещанского общественного управления Вилкомирского уезда Ковенской губернии от 23 июня 1896 г. об «увольнении» Руманова из Троупянского общества для поступления в высшее учебное заведение [24], удостоверение Троупянского общественного управления от 24 июня 1896 г. в том, что оно не возражает против поступления мещанина Руманова в высшее учебное заведение [25], удостоверение о приписке для отбытия воинской повинности от 2 января 1890 г. [26] и полагающиеся фотографии.

Получив студенческий билет, Руманов снял комнату в Санкт-Петербурге на Бронницкой улице в доме 42. Поскольку семья, в которой помимо родителей были младшие сестры и брат, жила в часе езды от столицы, уже 5 октября 1898 г. Руманов обратился с прошением к инспектору студентов о выдаче ему удостоверения для представления в Управление Санкт-Петербург-Варшавской железной дороги «на предмет получения годового билета по льготному тарифу между станциями Санкт-Петербург – Гатчино» [27]. Впоследствии такое удостоверение ему выдавалось ежегодно, вплоть до окончания университета в 1902 г.

Помимо этого весьма важного для бюджета скромного студента удостоверения в начале октября 1898 г. Руманов получил другие необходимые документы: свидетельство «для свободного проживания в Санкт-Петербурге и его окрестностях сроком по двадцатое августа 1899 г.» [28], билет для входа в университет, карту в университетскую библиотеку, по которой можно было брать книги на дом [29]. Все перечисленное систематически продлевалось в последующие годы его студенчества.

Как известно, на февраль-март 1899 г. пришлась первая студенческая забастовка. Она привела к прекращению занятий в университетах и к арестам студентов-зачинщиков. Согласно распоряжению министра народного просвещения от 19 марта 1899 г., все студенты Санкт-Петербургского университета были уволены. Вновь принимались только «благонадежные». Каждый из них, прилагая билет для входа в университет, вновь писал прошение о приеме и подписывал обязательство «беспрекословно повиноваться университетскому начальству и точно исполнять все правила и установления университета» [30]. 20 марта 1899 г. обратился с прошением и Руманов: «Ввиду моего искреннего желания продолжать учиться, я имею честь ходатайствовать <...> об обратном приеме меня в число студентов сего университета» [31]. Ректор наложил резолюцию: «Записать». Вероятно, тогда же Руманов дал подписку, что не будет участвовать «ни в каких тайных обществах и в денежных сборах» [32].

Хотя в «личном деле» Руманова нет свидетельств о причастности его к революционным волнениям, в одной из автобиографий он указал, что «подвергался за участие в студенческом движении два раза обыскам и один раз был арестован» [33]. Возможно, это произошло в период большой студенческой демонстрации 4 марта 1901 г., которая привела к сражению между студентами и казаками у Казанского собора. Не исключено также, что обыски и арест последовали в результате студенческих волнений весной 1901 г., связанных с протестом против «Временных правил студенческих организаций» П.С. Ванновского. Точных сведений об участии Руманова в студенческих сходках у нас нет, однако известно, что он никогда не отличался чертами бунтаря-революционера. Между тем дух революционного брожения, наполнивший атмосферу петербургского студенчества, безусловно, не мог не коснуться романтически настроенного юноши. За участие в волнениях пострадали некоторые его сокурсники. Так, например, был уволен из университета (потом все же восстановлен) петрозаводчанин Николай Юрьевич.

Главной целью, стоявшей перед студентом Румановым, стало овладение основами будущей профессии, а юридический факультет в те годы, по словам одного из его современников, «был исключительно блестящ по составу профессоров» [34]. Студенты имели возможность слушать лекции выдающихся ученых-юристов с европейскими именами. Правда, как это часто бывает, одни читали эмоционально и выразительно, другие – «казенно и чинно».

Наиболее ярким лектором считался профессор В.И. Сергеевич (1835-1911), в период студенческих волнений, занимавший пост ректора университета (к сожалению, это осложнило его взаимоотношения со студентами, но никак не снизило в их глазах профессиональное мастерство профессора). Автор книги «Лекции и исследования по истории русского права» (СПб, 1883) и двухтомника «Русские юридические древности» (СПб, 1890-1896), Сергеевич читал курс истории русского права до XVIII столетия. «Он был настоящий актер, – писал один из бывших студентов. – Своими цитатами из “Русской правды”, смачно выговаривая древнерусские выражения, он часто веселил слушателей, но терпеть не мог, когда студенты хохотали над какой-нибудь “боярстей задницей” (особый вид наследства)» [35]. По словам А.Н. Бенуа, «слушать Сергеевича было наслаждением, и приятно было глядеть на лектора». Более того, «самый предмет, который он читал, до странности оживал, становился интересным даже для тех, кто раньше вовсе не интересовался бытовым прошлым России» [36].

Историю русского права периода XVIII и XIX столетий читал профессор В.Н. Латкин (1858-1927). По сравнению с Сергеевичем его лекции воспринимались как излишне специальные, способные привлечь разве только «юриста в душе» [37].

Наиболее привлекательным для Руманова мог быть профессор Л.И. Петражицкий (1867-1931) – автор многочисленных печатных трудов, в том числе таких, как «Введение в политику права» (СПб, 1896-1897) и «Очерки философии права» (СПб, 1900). Если поначалу, на первом курсе, на лекциях по энциклопедии права монотонность Петражицкого вызывала у студентов сильное «искушение заснуть» [38], то впоследствии, на лекциях по истории философии права, узнавая профессора как философа, студенты переставали замечать и не самый лучший его русский язык, и пересыпанную иностранными терминами речь.

Руманову, к сожалению, не довелось слушать будоражившего умы молодежи профессора-монархиста Н.М. Коркунова (1853-1904), но экзамены сдавал по его трудам. Коркуновские «Лекции по общей теории права» (3-е изд. СПб, 1894) неизменно рекомендовал в качестве основного учебного пособия профессор Петражицкий, а двухтомник «Русское государственное право» (СПб, 1892-1893) – приват-доцент Л.П. Дымша.

На первых курсах юридического факультета преподавались в основном исторические и отчасти философские дисциплины. Предмет «История полицейского права» читал профессор С.В. Ведров, «Историю римского права» – «скучный» профессор В.В. Ефимов, «Догму римского права» – Д.Д. Гримм, «Политическую экономию» – Георгиевский. Познания в гуманитарных науках «дисциплинировали» мышление студентов, расширяли их кругозор, знакомили с разными философскими системами. Сторонники одних и противники других появлялись среди студентов. Между ними возникали споры, дискуссии, обмен мнениями.

Студентов все более привлекало и самообразование. У желающих находилось время «заглянуть» на другие факультеты, послушать интересующие лекции. Особенно привлекал профессор А.И. Введенский (1850-1925), читавший курс истории философии на историко-филологическом факультете. Так университет постепенно расширял границы «юридического пространства». Конечно же, студенты находили время и для личной жизни, для посещения музеев, театров, концертов. Начиная с третьего курса, все чаще они пропускали занятия, правда, в основном после негласной договоренности со следившими за посещаемостью «педелями».

Среди сокурсников Руманова были выходцы из разных семей. Сам он был сыном скромного часовщика. Учились же с ним и сын профессора Лесного института, будущий художник Анатолий Кайгородов, и сын петербургского купца Григорий Ландау, и сын вологодского потомственного дворянина Алексей Власьев (который, как и Руманов, предпочел медицине юриспруденцию). С Румановым учились также золотой медалист Царскосельской Николаевской гимназии выпуска 1898 г. Александр Лазаревский, барон Николай Рауш фон Траубенберг, Виктор Бурцев, который перевелся из Московского университета в связи с тем, что Тамбовская гимназия постановила рекомендовать его Петербургскому университету для назначения оказавшейся вакантной стипендии. Самым же знаменитым сокурсником Руманова до перехода на историко-филологический факультет в 1901 г. был поэт Александр Блок. Но близко сошлись они только спустя десятилетие.

Разумеется, в университетской среде общались между собой не только сокурсники. Со многими из них судьба сведет Руманова уже после университета – на родине и в эмиграции. Это поступившие в университет в 1897 г. Сергей Маковский, Иван Ореус (поэт Иван Коневский), Андрей Римский-Корсаков, Александр Гальперн, Николай Абаза; поступившие в 1899 г. – Александр Керенский, граф Иван Толстой, Василий Милиотти, Владимир Миклашевский, Дмитрий Магула, Иван Лосский, Леонид и Рафаил Семеновы-Тяншанские.

Внук известного географа и коллекционера художественных произведений, поэт Леонид Семенов-Тяншанский стал ближайшим другом Руманова и в университетский, и в последующий периоды жизни. Поступивший годом позже на естественное отделение физико-математического факультета, через пару лет он перевелся на историко-филологический, где стал членом студенческого литературного кружка, руководимого приват-доцентом Б.В. Никольским. Семенов-Тяншанский и Руманов слушали лекции ученых-филологов, в университете и за его пределами посещали литературные и философские кружки. Собирались у поэта Федора Сологуба, на религиозно-философских собраниях Зинаиды Гиппиус и Дмитрия Мережковского, в литературно-художественном кружке философа-мистика Якова Эрлиха. Рано ушедший из жизни талантливый музыкант Эрлих был дядей другого близкого друга Руманова – будущего драматурга и беллетриста Осипа Дымова, в те годы студента Лесного института.

Университетская среда и дружба с поэтами, литераторами, философами в значительной мере предопределили дальнейший выбор Румановым жизненного пути: после окончания юридического факультета он стал журналистом. Не порывая с юриспруденцией, с 1907 г. являясь помощником присяжного поверенного Г.А. Гольберга, он неизменно указывал свою профессию: «литератор».

Таким образом, при всей добросовестности отношения к учебе, склонный к философскому осмыслению жизни, увлеченный поэзией и художественной литературой, общительный и контактный Руманов жил полнокровной студенческой жизнью, которую позволял вести ему университет. В этом и заключался главный итог четырехлетнего пребывания в этом прославленном учебном заведении.

9 апреля 1902 г. Руманов написал прошение декану юридического факультета «о выдаче выпускного свидетельства о прослушании им полного курса наук в Императорском Санкт-Петербургском университете» [39]. В тот же день оно было выдано.

В «Свидетельстве № 1207» говорилось: «Абрам Бениаминович Руманов, иудейского вероисповедания, сын мещанина, родившийся 29 ноября 1878 года в Царском Селе по аттестату зрелости Императорской Николаевской Царскосельской гимназии принят был в число студентов Императорского Санкт-Петербургского университета в 1898 году и зачислен на юридический факультет, на котором слушал курсы: по истории римского права, догме римского права, истории русского права, государственному праву, церковному праву, полицейскому праву, политической экономии, статистике, гражданскому праву и судопроизводству, финансовому праву, международному праву, энциклопедии права, истории философии права, участвовал в установленных учебным планом практических занятиях, подвергался испытанию из богословия и немецкого языка и, по выполнении всех условий, требуемых правилами о зачете полугодий, имеет восемь зачтенных полугодий» [40].

В тот же день Руманов написал прошение инспектору студентов университета «о выдаче удостоверения в его благонадежности для представления в юридическую испытательную комиссию» [41]. На следующий день, 10 апреля, удостоверение за № 2477 им было получено [42].

Государственные экзамены Руманов, по его словам, сдавал в Новороссийском университете в Одессе. Диплом же получил только в 1904 г.

После окончания университета, весной 1903 г., приняв предложение К.И. Арабажина, возглавившего газету «Кавказские Минеральные Воды», Руманов отправился в Пятигорск, где занял должность секретаря редакции этой газеты [43]. Работа увлекла его, и с тех пор он посвятил себя литературному труду. Помимо выполнения редакторских обязанностей писал статьи. В основном это были театральные рецензии.

Осенью 1904 г. Руманов вернулся в Санкт-Петербург. Вместе с друзьями и единомышленниками, выпускниками Петербургского университета Сергеем Маковским, Николаем Рерихом, Леонидом Семеновым-Тяншанским, Леонидом Галичем (Габриловичем), Сергеем Рафаловичем и другими он основал философско-эстетический кружок «Содружество», породивший вскоре одноименное издательство, в 1905 и 1906 гг. выпустившее в свет восемь книг стихотворений, прозы и художественной критики своих членов [44]. Планировалось и издание брошюры Руманова «Революционная эстетика», в которой автор «под влиянием идей Морриса и Рескина» трактовал «искусство как фактор преобразования общества» [45]. Однако из-за прекращения деятельности издательства книга в свет не вышла.

В конце 1905 г. в личной жизни Руманова произошли серьезные перемены: он женился на выпускнице Петербургской консерватории, пианистке Женни (Евгении Львовне) Штембер. В это время начинающий журналист уже работал в редакции петербургского издания «Театральная Россия» и сотрудничал с популярной газетой «Биржевые ведомости», куда вскоре перешел окончательно. Вплоть до 1912 г. являлся помощником редактора вечернего выпуска этой газеты. Смена редакций была закономерной, ибо интересы Руманова выходили далеко за пределы литературно-театральной направленности. Кроме того, по словам Маковского, его уже целиком захватила «страсть к журнализму, к злободневным событиям, к политическому головокружению последних десятилетий Российской империи» [46].

С 1906 г. одновременно с работой в «Биржевых ведомостях» Руманов сотрудничал и с известным московским издателем И.Д. Сытиным. Сначала в недолго просуществовавшей сытинской газете «Дума», где по приглашению П.Б. Струве занимал должность помощника редактора, потом – возглавляя петербургское отделение «Русского слова» – одной из самых распространенных в России московских газет. Оставаясь на этом посту на протяжении десяти лет, Руманов считался «правой рукой» Сытина. Именно Руманов способствовал встречам Сытина с Николаем II, Григорием Распутиным, с другими влиятельными и известными в России особами.

Рейтинг газеты постоянно повышался. В этом была заслуга и ее петербургского представителя – образованного, делового человека, обладавшего обширными связями в политических и общественных кругах российской столицы. Достоверность информации, получаемой им, оперативность ее появления в печати, являлись одной из главных заслуг журналиста Руманова. По его собственному признанию, в газете «Русское слово» он стал «пионером и создателем нового рода политической информации в европейском масштабе» [47]. Когда же в 1916 г. Сытин приобрел популярный журнал «Нива» и «Товарищество издательского и печатного дела А.Ф. Маркс», то назначил Руманова директором журнала и одним из трех директоров «Товарищества...».

В годы Первой мировой войны помимо широкого круга профессиональных обязанностей Руманов занимался многогранной благотворительной деятельностью. Он состоял членом Комитета Петергофского патроната-убежища для увечных нижних чинов имени Императрицы Марии Федоровны, был одним из учредителей Петроградского общества имени Н.И. Пирогова по организации санитарных отрядов для оказания первой помощи на полях сражений, являлся членом редакционно-издательского отдела основанного в Петрограде Общества русских писателей для помощи жертвам войны, принимал участие в устройстве лазаретов для раненых, в проведении художественных аукционов в пользу воинов и их семей. При его участии были изданы два выпуска «Невского альманаха» (Пг, 1915, 1916) и литературный сборник «В год войны» (Пг, 1915), сбор от которого поступил в пользу Союза «Артист – солдату». «Примите мою искреннюю признательность, многоуважаемый Аркадий Вениаминович, за Ваше щедрое пожертвование на пользу моих раненых», – писала Руманову член Татьянинского комитета А.А. Чаплина [48].

Меценат, страстный библиофил и коллекционер художественных произведений, Руманов являлся также членом Лиги Образования, Общества сохранения в России памятников искусства и старины, Комиссии Императорского Общества поощрения художеств, правления Еврейского Общества поощрения художеств, членом центрального правления Кассы взаимопомощи литераторов и ученых. Масштабы его деятельности расширялись, карьера «шла в гору». Дружеская поддержка банкиров, в том числе «финансового гения» А.И. Путилова, помогла ему стать состоятельным человеком. Однако Октябрьская революция 1917 г. и последующие за ней перемены резко изменили судьбу преуспевающего журналиста.

После очередного ареста в период петроградского «красного террора» Руманов оставил политические иллюзии в отношении нового строя и с большим для себя сожалением покинул родину, эмигрировав сначала в Англию, потом – во Францию.

Сорок лет прожил он на чужбине. В конце 1918 – начале 1919 г. через Гельсингфорс и Стокгольм прибыл сначала в Лондон, где вошел в основанный эмигрантами Комитет освобождения России, членами которого являлись П.Н. Милюков, М.И. Ростовцев, В.Д. Набоков. Спустя недолгое время обосновался в Париже, где по предложению П.Б. Струве первоначально заведовал «сношениями по русским делам со всей французской прессой» [49].

В Париже Руманов вел довольно активный образ жизни, периодически сотрудничая с такими изданиями, как «Борьба за Россию», «Числа», «Иллюстрированная Россия», «International Observer», «Русский (Советский) патриот». Он основал и возглавил журнал «Cinea» и литературное агенство «Selection», работал как юрист, создав вместе с московским нотариусом К.И. Тихомировым юридическое бюро; ряд дел провел под руководством и при участии профессора барона Б.Э. Нольде. Будучи членом общества «Alhambra» немало личных средств вложил в создание немого фильма А. Ганса «Наполеон», художником которого был давний петербургский знакомый Руманова, А.Н. Бенуа.

В конце 1920 – начале 1930-х гг. в качестве статс-секретаря великого князя Александра Михайловича Руманов совершил поездки в США, Канаду, Абиссинию, где читал лекции о французской культуре и политическом состоянии Европы, а также записывал выступления Александра Михайловича на тему «Когда я был великим князем», изданные вскоре в виде воспоминаний.

Самым тяжелым периодом эмигрантской жизни Руманова были годы, предшествовавшие Второй мировой войне (когда он лишился сначала младшего брата, потом – жены), и годы оккупации фашистами Парижа, преследование евреев, потеря дома, имущества, библиотеки... Лишь разгром немецкой армии под Сталинградом и победа Советского Союза во Второй мировой войне вернули его к жизни. Гордость за родину, никогда не проходившее желание вернуться обратно привели к тому, что Руманов «взял» советский паспорт. Это вызвало резкое охлаждение к нему многих русских эмигрантов. Для Руманова же этот шаг имел большое значение: подрастал его сын от второго брака, и ему важно было, чтобы он воспитывался в России.

Однако начавшаяся вскоре «холодная война», закрытие французскими властями резистанской газеты «Советский патриот» (в ней Руманов работал секретарем редакции), тревожные слухи об уехавших на родину эмигрантах, в том числе, о редакторе этой газеты, профессоре-историке, выпускнике Петербургского университета Дмитрии Одинце, а главное – категорический отказ второй жены, Лидии Ефимовны, покинуть Париж, перевесили желание Руманова вновь увидеть родину. Последний штрих добавил посол Советского Союза во Франции Александр Богомолов, с которым у Руманова сложились доверительные отношения. На волновавший его вопрос: куда лучше ехать – в СССР или в Палестину? – Богомолов безмолвно ответил: скорее в Палестину.

Лишившись работы, Руманов вместе с семьей едва сводил концы с концами. Выжить помогали заграничные родственники, американский литературный фонд, старые друзья, сохранившие свои капиталы. Однако, по словам сына, отца все меньше интересовала мирская суета. «Все, что было связано с ней, казалось ему поверхностным. Теперь он всецело отдавался духовности, уделяя главное внимание голосу своего сердца» [50]. Из «блистательного» и преуспевающего человека он превратился в старика, который все более походил на мудреца. Вместе с тем, он неизменно читал литературные произведения старых и молодых своих друзей, которые, как и прежде, приходили к нему за советом.

В конце 1940-х и в 1950-е гг. квартира Румановых стала «культурным центром» русских парижан. Там бывали «поэты, музыканты, художники, философы. По воскресеньям собиралось по 40-50 человек», – вспоминал сын Руманова Даниил Аркадьевич [51]. Основную часть гостей составляли члены Объединения русских писателей во Франции. Один из них, давний друг, царскосел и петербургский универсант, поэт Николай Оцуп в день восьмидесятилетия Руманова посвятил юбиляру сонет, напомнивший ему о далекой молодости:

Умер Аркадий Вениаминович Руманов 15 октября 1960 г. в Париже, «далеко от русской родины», которой «оставался неизменно верен» [53].

1. Выражение Кирилла Померанцева. См.: Померанцев К. Сквозь смерть. Воспоминания. Overseas Publication Intercchange Ltd. [1996]. С. 123.

2. 80-летие А.В. Руманова // Русская мысль. 1958. 4 декабря.

3. Маковский С. К восьмидесятилетию журналиста // Русская мысль. 1958. 4 декабря.

4. Выражение Г.К. Лукомского в его дарственной надписи А.В. Руманову от 21 января 1909 г. на обороте произведения Лукомского «Внутренность Шартрского собора», до революции принадлежавшего Руманову. С 1931 г. акварель хранится в собрании Дальневосточного художественного музея, Хабаровск.

5. Ремизов А.М. Петербургский буерак. Париж, 1981. С. 59.

6. Выражение протоиерея Д. Соболева в его письме А.В. Руманову от 9 декабря 1958 г. Архив Д.А. Руманова, Париж.

7. Маковский С. К восьмидесятилетию журналиста.

8. Основные монографии: Диннерштейн Е.А. И.Д. Сытин. М., 1983; Рууд Ч. Русский предприниматель московский издатель Иван Сытин. М., 1993.

9. Например, в кн.: Ананьич Б.В., Ганелин Р.Ш. С.Ю. Витте – мемуарист. СПб, 1994; Ананьич Б.В., Ганелин Р.Ш. Сергей Юльевич Витте и его время. СПб, 1999.

10. В первую очередь, блоковедов (Орлов Вл. Гамаюн. Л., 1978, Турков А. Александр Блок. М., 1969 и др.). Об их трактовке личности А.В. Руманова – в статье Е.П. Яковлевой «Блок и А.В. Руманов» в сб.: Труды Государственного музея истории Санкт-Петербурга. Вып. IV. Музей-квартира А.А. Блока: материалы научных конференций, СПб, 1999.

11. Л.Н. Андреева, А.А. Блока, А.М. Ремизова, Н.А. Клюева и комментариях к ним.

13. Н. Валентинова, Вл. Пяста, Дона Аминадо, К. Померанцева, В.Д. Семеновой-Тяншанской и др.

14. Об этом см. публикации Е.П. Яковлевой: К вопросу о судьбах национализированных коллекций 1910-х годов. Собрание А.В. и Е.Л. Румановых // Государственная Третьяковская галерея, Объединение Магнум Арс. IV научная конференция «Экспертиза и атрибуция произведений изобразительного и декоративно-прикладного искусства». М., 24 - 26 ноября 1998 [стендовый доклад]; Художественное собрание А.В. и Е.Л. Румановых как источник музейных поступлений // Художественные коллекции музеев и традиции собирательства. VI научные Боголюбовские чтения, посвященные 175-летию со дня рождения А.П. Боголюбова. Саратов, 28 - 31 марта 1999. Саратов: Слово, 1999. С. 57 - 71; А.В. Руманов – петербургский коллекционер и меценат // Первые Третьяковские чтения «Меценат. Коллекционер. Музей. Меценатство как явление мировой культуры XIX - XX веков». М.: ГТГ. 16 февраля 2000 г.; О петербургском собирателе А.В. Руманове и судьбе его художественных коллекций // Н.К. Рерих и его современники: Коллекции и коллекционеры. Одесса, 2001. С. 172 - 188.

15. См.: Яковлева Е.П. Из истории коллекций Русского музея. Собрание А.В. Руманова // Конференция, посвященная итогам научно-исследовательской работы ГРМ за 1997 г. СПб: ГРМ, апрель 1998. Тезисы. С. 17 - 19.

16. См.: Яковлева Е.П. Произведения Н.К. Рериха в дореволюционном собрании А.В. и Е.Л. Румановых // Конференция, посвященная итогам научно-исследовательской работы ГРМ за 1998 г. СПб: ГРМ, апрель 1999. Тезисы. С. 34 - 35.

17. Омский музей изобразительных искусств им. М.А. Врубеля. Собиратель Аркадий Вениаминович Руманов (1878 - 1916) Выставка / Буклет. Омск, 2001.

18. Дело Руманова Абрама-Исаака Бениамиовича. ЦГИА СПб. Ф. 14. Д. 35815. Л. 6.

19. Добужинский М.В. Воспоминания. М.: Наука, 1987. С. 124.

20. Дело Руманова Абрама-Исаака Бениамиовича. Там же.

33. А.В. Руманов. Автобиография [б/д]. РО ИРЛИ. Ф. 377. Оп. 7. Ед. хр. 3115.

36. Бенуа А.Н. Мои воспоминания: В 2-х т. М.: Наука, 1990. Т.1. С. 631.

39. Дело Руманова Абрама-Исаака Бениамиовича. Л. 29.

43. Об этом см.: Перова Н.Ю. Руманов в газете «Кавказские Минеральные Воды». Начало журналистской деятельности // Н.К. Рерих и его современники: Коллекции и коллекционеры. С. 163 - 171.

44. Об этом см.: Яковлева Е.П. Н.К. Рерих и философско-эстетический кружок «Содружество» (1900-е годы) // Юбилейные Рериховские чтения. Материалы Международной общественно-научной конференции. 1999. М.: МЦР, 2000. С. 189 - 191.

48. Письмо А.А. Чаплиной А.В. Руманову от 10 ноября [1915?]. РГАЛИ. Ф. 1694. Оп. 1. Ед. хр. 674. Л. 1.

49. Руманов А. Биография // Журнал любителей искусства. 1997. № 8 - 9. С. 112.

50. Руманов Д.А. Воспоминания об отце – Аркадии Вениаминовиче Руманове // Н.К. Рерих и его современники: Коллекции и коллекционеры. С. 149.

52. «Сонет» Н.А. Оцупа приводится по автографу из архива Д.А. Руманова (Париж). Первая публикация – в статье Е. Яковлевой «Аркадий Руманов – знакомое имя?» в 8 выпуске сборника «Евреи в культуре Русского Зарубежья» под ред. М.А. Пархомовского (Иерусалим), который готовится к печати.

3. З.Е. Серебрякова. Портрет А.В. Руманова. 1928. Собрание Д.А. Руманова, Париж.

Елена Пантелеевна Яковлева – доктор искусствоведения. Окончила филологический факультет Казахского государственного университета им. С.М. Кирова (1976) и факультет теории и истории искусства Ленинградского института живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина (1984). Защитила докторскую диссертацию на тему “Театрально-декорационное искусство Н.К. Рериха и проблема изучения художественного наследия Русского Зарубежья” (1998). Автор публикаций по русскому искусству ХХ в., в том числе по творчеству Н.К. Рериха, В.И. Шухаева, А.Е. Яковлева, К.Н. Редько и других художников. В последние годы занимается изучением биографии А.В. Руманова, его творческих связей и исследованием его дореволюционного художественного собрания. Работает в Государственном Русском музее. Член Санкт-Петербургского союза художников России.

Статья Е.П.Яковлевой впервые опубликована в книге: "Знаменитые универсанты: Очерки о питомцах Санкт-Петербургского университета. Т.2. СПб: Изд-во "Знаменитые универсанты", 2003. С. 307-318.

А.В. Руманов: Главная страница Коллекция Стихотворения

Учебные зав-я Ц.Села | Николаевская гимназия: история, директора, преподаватели, ученики, поэты гимназии

История из домашнего архива | Царское Село на рубеже XIX-XX веков | Царское Село в интернете