Царскосельский сон 

В пустынных парках Царского Села 

Бредет, стеня, осеннее ненастье ... 

Мне страшно здесь! Здесь юность солгала, 

Растаяв первым и последним счастьем;

Здесь призраки свиданья длят свои, 

Здесь мертвецы выходят из могилы, 

Здесь ночью гимназиста лицеист 

Целует в окровавленный затылок;

И гимназистка, в узком ремешке 

Пенал и книги на ходу роняя, 

Спешит в изнеможеньи и тоске 

И двух, вперед ушедших, догоняет.

И почему-то вдруг опять весна 

И белой ночи вещее молчанье .. . 

Но призраками бредит тишина, 

О них тоскуют дремлющие зданья.

О если б кто проснулся наконец, 

Упал бы стул, заплакали бы дети! 

И горько кипарисовый ларец, 

Благоухает в строгом кабинете.

Лишь отрок, у окна встречая день 

(Ему не нынче было бы родиться!), 

Не спит, и царскосельская сирень 

К нему слетает песней на страницу.

О, призраки! О, царскосельский сон, 

Пронизанный и радостью и мукой! 

Кто зрит его, того связует он 

Безмолвной и торжественной порукой!

Не та же ли судьба повторена 

В трагическом содружестве поэтов? 

Не та же ль казнь? И нету в мире сна 

Страшнее и прекраснее, чем этот!

              1947                                 

Двоился лебедь ангелом в пруду.                   

Цвела сирень. Цвела неповторимо! 
И, вековыми липами хранима, 
Играла муза девочкой в саду.

И Лицеист на бронзовой скамье, 
Фуражку сняв, в расстегнутом мундире, 
Ей улыбался, и казалось: в мире 
Уютно, как в аксаковской семье

Всё позади. Заветный дом 
Чернеет грудой кирпича и сажи, 
И Город Муз навек обезображен 
Артиллерийским залпом и стыдом.

Была пора: в преддверье нищеты 
Тебя земля улыбкою встречала. 
Верни же нынче долг свой запоздалый 
И, хоть и трудно, улыбнись ей — ты.

                                                                             1949 

Пирог с грибами стынет на столе.

 Меня зовут. Бегу огромным садом. 

Вот этот полдень, в Царском ли Селе 

Иль в Павловске, он здесь, со мною рядом.

Он, был хорош не только тишиной, 

Не только беззаботностью и ленью — 

Он был взыскательный учитель мой 

И научил высокому уменью:

Уменью жить цезурою стиха, 

Как эти вот дворцы, аллеи, шлюзы, 

Как тот кувшин в бессмертных черепках, 

Откуда пили ласточки и музы.

                                                                    1951

Царскосельские стихи

1

Когда я, мальчиком, с тобой дружил,

Прекрасный город одиноких статуй, 

Густой сирени и пустых дворцов, 

Тебя еще не посетили беды:

Твой Гумилев был юношей веселым, 

Ахматова — влюбленной гимназисткой, 

А Иннокентий Анненский еще 

Не задохнулся на твоем вокзале, 

И даже Пушкин твой казался мне 

Еще не мертвьм и не взрослым даже, 

А шумным одноклассником моим.

Прошли десятилетия. Не счесть 

Твоих утрат. Твои дворцы во прахе 

Лежат. Твои поэты казнены 

Презреньем, пулею или молчаньем. 

И только имя Пушкина одно 

Еще, как встарь, сияет над тобою 

Прекрасным обещанием, залогом 

Грядущей правды.

                                                                         1954

                          2

Наверно там еще и ныне 

Цветет сирень, журчит вода 

И дева бронзовая стынет 

У лебединого пруда.

Но что-то стало там иначе, 

Как если бы в иной предел 

Какой-то гений отлетел ... 

Но кто заметит? Кто заплачет?

                                                       1955

Есть зданья неказистые на вид,
Украшенные теми, кто в них жили.
Так было с этим. Вот оно стоит
На перекрестке скудости и пыли. 

Какой-то тесный и неловкий вход
Да лестница взбегающая круто
И коридоров скучный разворот... -
Казенщина без всякого уюта. 

Но если приотворишь двери в класс -
Ты юношу увидишь на уроке,
Что на полях Краевича, таясь,
О конквистадорах рифмует строки.

А если ты заглянешь в кабинет,
Где бродит смерть внимательным дозором, -
Услышишь, как седеющий поэт
С античным разговаривает хором. 

Обоих нет уже давно. Лежит
Один в гробу, другой без гроба, - в яме,
И вместе с ними, смятые, в грязи,
Страницы с их казненными стихами. 

А здание? Стоит еще оно,
Иль может быть уже с землей сравнялось?
Чтоб от всего, чем в юности, давно,
Так сердце было до краев полно,
И этой капли даже не осталось. 

                                                                        1957

На одной из самых тихих улиц 

Дремлющего Царского Села 

В годы, что ушли и не вернулись, 

Славная гимназия была.

За ее стареющим фасадом 

Юные порывы затая, 

Мальчики со мной сидели рядом 

И зубрили то же, что и я.

А потом судьба их разбросала, 

По винтовке дав им в руки всем, 

И так скоро, скоро их не стало 

Словно их и не было совсем.

Лишь меня те годы не коснулись 

И всегда испытываю стыд, 

Что друзья убиты вражьей пулей 

Я же почему-то не убит.

Отчего судьба меня щадила, 

Хоть строга была, но не плоха 

И всего-то лишь благословила 

На желанный, вольный труд стиха?

Неужели легкого строкою 

Замолю я свой тяжелый грех, 

Что и я тогда на поле боя 

Не остался, как любой из тех?

Неужели ангел мой когда-то 

Для того меня и уберег, 

Чтоб не выполненный долг солдата 

Искупить я нынче песней мог?

Как пойму я это, что узнаю? 

И пускай по-прежнему пока 

Просит за меня не уставая, 

Молит за меня моя строка!

                                                                     1967

Дмитрий Кленовский: биография    Стихотворения   Поэты царскосельской гимназии  

Ученики     Царскосельская Николаевская гимназия     Учебные заведения Ц. Села